2.13. Наряд в Сокольниках

2.13. Наряд в Сокольниках

         Ранее я всё порывался рассказать о нарядах в Сокольниках. Ну так вот, время настало. Как-то я писал, что район Сокольников в место примечательное. И к Москве он не имеет не малейшего отношения. В после революционные годы, я имею ввиду Великую Октябрьскую революцию, а не череду Киевких «Майданов», там размещалась детская исправительная колония Антона Семёновича Макаренко. А уже в после военные годы квартировала хозяйственная часть – учебные производственные мастерские (сокращённо УПМ) и лагерь набора военного училища, а также с 60-х годов прошлого века 4-й Факультет наземного механического оборудования и электроснабжения военных объектов ХВВКИУ РВ. И этот наряд нынешнему четвёртому Факультету ХВУ достался в наследство от прежнего четвёртого факультета ракетного училища. Службу в наряде несло несколько военнослужащих: офицер, который исполнял обязанности дежурного по Сокольникам, его помощник - курсант старших курсов и четверо патрульных, которыми были представители первого или второго курса нашего факультета. Летом, перед набором курсантов и особенно по выходным дням наряд был прекрасен. Тишина и покой, ни каких работ, никакого движения транспорта, знай себе гуляй или дремли в тени старинных дубов, докладывай дежурному, что всё в порядке, да не забывай в музыкальный взвод на приём пищи, да на положенный четырёхчасовой сон ходить. Нас, когда в сокольники в наряд ставили, то с довольствия в столовой снимали и кормили на месте в старой казарме музыкального взвода. Казармой было одиноко стоящее двухэтажное здание в глубине парковой зоны ближе к северным воротам Сокольников. Этот дом больше напоминал чью-то загородную дачу, стоящую в лесу не вдалеке от Московского шоссе, и на казарму совсем не был похож. Рассказывали, что постройка эта действительно была так стара, что и в самом деле могла быть дачей какого ни будь старорежимного городского чиновника, воротилы или купца. В пользу этой версии говорили остатки подворья, в лесу, да старый подвал с кирпичным сводом стоявший рядом. В его глубинах продовольственная служба хранила свёклу и морковь. Спали мы в том же помещении, что и ели – на первом этаже музыкального взвода. А дежурный изредка приходил нас контролировать, он размещался на КПП у основного въезда, которое было ближе к улице Сумской. От КПП до казармы нужно было идти больше километра и потому офицеры по своей лености туда не часто захаживали. Ночью, как правило, на дежурном уазике с проверкой приезжал дежурный по университету и стремглав нёсся через всю территорию Сокольников к северному КПП и если зазевавшийся дневальный музыкант не успевал выскочить ему на встречу, и вовремя открыть ворота, то рисовал получить ночной разнос от дежурного. В девяносто первом году в Сокольники ещё заступал караул, для охраны складов и гауптвахты училища, но с введением на Украине военной службы правопорядка, гауптвахта в училище была упразднена, а вместе с ней и караул, который заменили на пеший патруль из четырёх человек. Ночью, для своей же безопасности, мы несли службу по две пары. А днём   пока одна пара несла службу, вторая отдыхала. Но в будни, часто бывало так, что тыловики выдёргивали нас из наряда для каких-то хозяйственных работ: то машину разгрузить, то картошку перебрать, то что-то где-то подмести. В общем в учебные и рабочие дни отдохнуть слабо получалось. Зато по выходным было куда спокойней. Но так было только на первом курсе. На втором курсе с образованием ХВУ музыкальный взвод из Сокольников перевели в автопарк академии, что располагался в старинном кирпичном особняке рядом с Московским проспектом по улице Военной. И с этого момента на приём пищи нам пришлось ездить в курсантскую столовую, а спать в своей казарме. И несмотря на это обстоятельство, Сокольники летом были, как и прежде хороши. Но вот зимой в наряде было куда сложнее.

         Харьковские зимы хоть и изобилуют оттепелями, но всё же довольно прохладны и снежны. И не редки ясные зимние ночи, когда температура опускается ниже тридцати градусов по Цельсию. И если вам, когда ни будь приходилось бродить всю ночь на пролёт по холоду, то вы наверняка знаете каково это на самом деле, когда ты бредёшь весь продрогший по твёрдому снежному насту. Холодно, худая советская шинель, взятая специально на размер больше для того, чтобы хорошо сидела на парадно выходной форме одежды или вшивнике, уже совсем не греет, хоть и шита из офицерского томно серого шерстяного сукна. Опущенные клапана овчинной шапки ушанки, которую у настоящих и правильных Крыловцев принято носить исключительно домиком, плотно прижаты к одеревеневшим от холода щекам. А ты бредёшь в холодной зимней ночи по скрипучему снежному насту от фонаря к фонарю и думаешь только об одном, как бы и где согреться.

         И надо отметить, что грелись мы как могли и где могли. По осени спали в продуктовых металлических фургонах. Фургоны с верху были покрыты жестью крашеной в защитный цвет, под жестью у них была теплоизоляция, а внутри нержавеющая или оцинкованная сталь. Потому если забраться туда во внутрь, то при наличии шинели можно было довольно скоро угреться и неплохо выспаться. Называлось это чудо Советской техники ГЗСА-896 (ОАР-2) - прицеп-фургон изотермический, который по своей сути представлял собой большой термос на колёсах. Помню, как попался тёпленьким какому-то дежурному наш наряд из первой группы под предводительством сержанта Прищепы. Курсанты спали в вповалку как раз в таком термосе, где их с утра и взял дежурный вместе с каким-то тыловиком из продовольственной службы. Мерцалов тогда их снял снаряда, не дал толком выспаться и запустил в наряд на второй круг, но уже по курсу. Вы знаете, он страсть как любил это дело.

         С наступлением первых заморозков и морозов, выспаться ночью было сложнее. Если дежурный попадался не слишком злой, то он пускал нас ночью вздремнуть на пару часиков по одному к себе на КПП, понимая, что мы всё равно где ни будь уснём и возможно замёрзнем до смерти. Бывало так, что старшекурсник помощник, куда-то отпрашивался у дежурного на ночь по своим делам после приезда дежурного по университету и появлялся лишь утром. Отношения между офицерами и курсантами в училище не были панибратскими, но и не дружественными в то время их назвать тоже было нельзя. И тогда меняясь по очереди, у нас появлялся шанс двоим погреться на КПП. Ну а если нам не везло, и дежурный был строг и зол, то всю ночь на пролёт нам приходилось бродить в Сокольниках проверяя замки на складских дверях, да печати на них.

         Когда Сокольники ещё отапливала котельная, можно было погреться у кочегаров или на батареях в туалете УПМ – он был тёплым. Некоторые в нем даже спали и потом после ночи, проведённой в сортире источали не забываемое хлорное амбре с лёгкими нотками аммиака и дерьма. Как бомжи они конечно не воняли, но стоять с ними рядом было не приятно.

         Зимой девяносто третьего- девяносто четвёртого года с мазутом на Украине стало совсем туго и котельную УПМ закрыли. Греться и спать в Сокольниках стало не где. На КПП для удобства дежурного приладили СКБ-10 десяти кило ватный электрообогреватель и благодаря ему это было единственно тёплое место ночью. Как-то в наряде помощником дежурного стоял мой друг Юра Сдебский, и мой однокурсник Анрюша Бендерский  бывший тогда в патруле тихонечко подкрался и залез Юре под бочок. Юра такой наглости терпеть не стал и будучи от природы крупным и крепким парнем, взял Беню за ремень и за шиворот, да вышвырнул его как кота за двери КПП в сугроб.

         Но потом мы всё-таки нашли выход из ситуации и как древние люди по средствам огня смогли добыть тепло, На УПМ была пилорама и древо обрабатывающий цех. От работы этого предприятия оставались опилки и стружка, которые потом вывозили как мусор на свалку, или сжигали там же на месте под навесом в печи буржуйке прямо на открытом воздухе. Вот возле этой буржуйки мы и повадились греться долгими зимними ночами. Сделаешь круг почёта по Сокольникам, доложишь дежурному что всё в порядке и скорее на УПМ к печи – греться. В то время начальником УПМ был полковник Боков. Свой курс и воспитательный процесс он оставил после четвёртого семестра и перешёл на хозяйственную работу. С его молчаливого согласия мы грелись и одновременно сжигали всякий мусор и отходы производства, которые рабочие стаскивали к концу дня к буржуйке. Эта «идиллия» продолжалась до тех пор, пока в патруль по сокольникам не заступил Вова Зосенко. Наш великовозрастный сослуживец под утро разогрел печь до белого каления и уснул рядом с ней. Вовин здоровый богатырский сон был настолько сладок и крепок, что его не смогла разбудить даже собственная тлеющая на боку шинель, зато разбудили действия полковника Бокова. Полковник как обычно прибыл с утра на вверенный ему УПМ и обнаружил у горящей буржуйки бездыханное тлеющее тело курсанта. Первая мысль, что за наглость! Мысль вторая, почему курсант лежит в опилках? Замёрзнуть не мог. Печь от жара вся красная. Может пьяный или курсанту плохо, или он угорел? Мысль третья тело тлеет. Значит человека нужно немедленно спасать. Боков быстро, одним ударом, сбил с шинели курсанта тлеющий огонь и начал оттаскивать Вову в сторону. Вова от удара проснулся и сообразив, что его кто-то куда-то тянет без его ведома, быстро с спросонья ударил по лицу нападавшего. Тот отлетел ко всё той же буржуйке. И завопил:

         - Сынок ты чего, ты же горишь!

         Больше холодными зимними ночами греться у печи в Сокольниках нам не позволяли.

        Ну а после сдачи наряда была одна прелесть, можно было по дороге в казарму пройтись по парку или ненадолго заскочить в магазин. Патруль в это время обычно нас не трогал. Главное, что нужно было делать, так это двигаться в направлении родного училища.


Рейтинг: 5/5 - 1 голосов

Комментарии (0)


 



Разрешённые теги: <b><i><br>Добавить новый комментарий:


Дата публикации:   2021-06-21 12:17:42

 Количество просмотров: 311

От автора