4.5. Под арестом
Начальник курса, узнав, что его подчинённый содержится на гауптвахте, взял курсового и поехал в месте с ним к его куму начгубу на месте разбираться в обстоятельствах случившегося. В это время Зорин мирно дрых на полу вонючей камеры – был день, и нары, согласно установленных правил, следовало подымать.
Вопрос с судьбой Зорина решили быстро и по-свойски. Начгуба пригласили на вечернюю попойку, а Олегу Зорину начальник собственноручно, аккуратно и без синяков, как профессиональный боксёр начистил морду. И буквально через час мы разгружали бренное и до сих пор пьяное тело своего сослуживца из выстланного ковром багажника Жигулей курсового офицера.
К утру следующего дня Олег всё-таки протрезвел, и виновато оправдывался перед начальником в его кабинете. Настрочив пару объяснительных, Зорин получил от курсового офицера записку об аресте с отметкой, о помывке и справкой от врача, а также собственный пустой дипломат. За этим действием последовал приказ следовать для содержания на гауптвахте в течение семи суток через Сумской рынок…
Наполнив на рынке, свой дипломат всем необходимым, Зорин вновь предстал перед глазами начгуба, и доложил: - Товарищ подполковник, курсант Зорин для содержания на гауптвахте в течение семи суток прибыл.
И Олег снова оказался в камере, но уже не в одиночке для временно задержанных, как было всего за сутки до описываемых событий. А в общей камере для арестованных за дисциплинарные проступки. В камере он просидел до следующего утра. И потом его снова вызвали к начальнику гауптвахты.
Подполковник был явно тяжёл с утра, и по всем признакам было видно, что вечер у него удался. Пашкевич вернул Зорину его пустой дипломат, освободил из под стражи и отправил в распоряжение начальника курса. Позже выяснилось, что арест был фиктивным.
Но на курсе Зорича ждало новое наказание. Его полностью лишили права выхода в город и всяких увольнений. А ведь он только недавно женился…
Потянулись серые курсантские будни. По вечерам Олега навещала молодая супруга, а их медовый месяц прошёл на ступеньках курсантского общежития.
В один из таких вечеров Зорину принесли пару килограммов котлет. В то время Олег уже как неделю жил у меня в комнате, в которой проживал кроме нас ещё и Андрей Малько. Андрей прибился ко мне как земляк ещё на втором курсе, когда перевёлся к нам в училище из Ленинградского военного института имени Можайского. В те годы многие возвращались на родину и переводы военнослужащих из армии в армию, из страны в страну на территории СНГ длились ещё до тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Но сейчас не об этом речь, а Зорине и его котлетах.
Мой сосед Андрей был помешан здоровом образе жизни. Лечение соком и сыроядение были его страстью, но особенную слабость Андрей питал к лечебному голоданию. В тот день, когда у Зорина появились котлеты, Андрей как раз находился на четвёртом дне голодания и собирался из него выходить. А тут эти котлеты….
Бедный Андрей нужно было видеть его глаза, глаза совершенного голодного человека, взгляд которого сфокусирован на сочном мясе, которое он не может съесть. Мы сидели и давились этими котлетами, а Андрей смотрел на нас, но так и не притронулся к мясу. Вот эта сила воли.