19. На жмура!
Был в Богодуховской учебной части свой небольшой оркестр. Численность оркестра была больше отделения, но меньше взвода. Что-то около двенадцати солдат музыкантов. Командовал этим подразделением маленький шустрый, пухлый сержант по прозвищу Матунда. Это африканское погонялово прилипло к нему с лёгкой подачи начальника школы прапорщиков подполковника Демянкова Сергея Николаевича. И никто, включая самого Демянкова не мог толком объяснить почему Матунду называют Матундой. Отец Федор, он же офицер инструктор воспитательной службы, пан майор Федоров, называл это подразделение сволочами. Федоров давал тому логичное объяснение: в годы линейный баталий, когда противоборствующие армии друг против друга сходились в чистом поле под звуки труб и барабанов, оркестр в бой как правило не вступал, так как являлся важным элементом управления боем. А вот когда баталия стихала, тогда оркестранты брались за свою грязную работу – они сволакивали с поля боя трупы своих товарищей и противников, собирали брошенное оружие, от того оркестрантов прозвали сволочами. Матунда был от природы не обидчив и не злопамятен и потому на свое прозвище и обидное название оркестра он не обращал ровным счётом никакого внимания. Будучи оптимистом, сержант понимал, что должность его не пыльная, без особой материальной ответственности так как кроме латунных труб, барабанов и старого пианино на нем больше ничего числилось, у него не было даже оружия. Зачем служителям музы автоматы? Скрипок от Джузеппе Страдивари или Николо Аматти не могло быть в принципе – не тот уровень выступлений. Вот и жил Матунда, радуясь жизни, тем более, что частенько ему перепадали дополнительные заработки. На свадьбу духовой военный оркестр не звали, да и на городских мероприятиях приходилось работать за спасибо родины, вот похороны – это было совсем другое дело. Похороны или как говаривали в Богодухове – жмура, Матунда всегда ждал с особым трепетом. После похорон всегда можно было выпить и плотно закусить на поминках. Да и убитые горем родственники усопшего, как правило, всегда, что-то приплачивали Матунде, что бы тот отблагодарил солдатиков из оркестра. Так что Матунда не жировал, но и не бедствовал.
Ездил музыкальный взвод обычно на официальные мероприятия, связанные с похоронами ветеранов вооруженных сил, как правило старших офицеров, и ветеранов Великой отечественной войны.
Обычно в такой ситуации на вопрос:
- Матунда, куда ты собрался со своими ахломонами?
Сержант бодро и четко отвечал:
- На жмура!
Все как правило проходило гладко. Но иногда случались и сложности, - приходилось ездить на захоронение погибших солдат срочной службы. Богодуховской район Харьковской области изобилует забитыми и депрессивными селами и деревнями, где с советских времён нет никакой достойной работы и людям решительно не чем заняться кроме как домашним хозяйством, скотом и огородами. Население там не живёт, оно выживает. Люди ездят на работу в Харьков, ждут паевых выплат от фермеров за аренду земельных паёв и рады каждой свободной копейке. Кто-то из этих людей цепляется за жизнь как может, а кто-то тихо спивается, живя в каком-нибудь селе Крысино или Кривой угол. Район Богодухова исторически считался сахарным районом, сначала Российской Империи, потом Советской Украины и Незалежной. Сахарной свеклы в этих краях море, ее всегда можно вдоволь собрать на полях в конце октября каждого года, в период следующий за окончанием сбора урожая машинно- ручным способом. Потери там есть всегда. И с этих потерь местные выкармливают свиней и коров, а так же в изобилии гонят крепчайший самогон под названием «бурячиха». Одним словом, депресняк там беспробудный.
А вот теперь представьте, что вам нужно ехать в такое село или деревню на погребение. Ехать туда, где практически не ходят в обороте гривны, а основной валютой и расчетной единицей ещё со времен перестройки является та самая «бурячиха». А если в местные собрались хоронить молодого солдата погибшего пару тройку недель тому назад при сомнительных обстоятельствах в какой ни будь войсковой украинской части? Представили? Ну вот. Не дай бог вам, когда ни будь попасть на такие похороны. Обычно для таких целей воинская часть где служил солдат выделяет сопровождение, на месте обычно присоединяется представитель военкомата, часто для солидности из ближайшего гарнизона выделяют караул с оркестром.
В карауле как правило салютная группа минимум из трёх военнослужащих, вооруженных карабинами или автоматами с зарядом на три салютных залпа, плюс офицер. Ну, а про военный оркестр вы уже знаете. Вот в таком не хитром составе учебная часть отрядила похоронную команду в распоряжение местного Богодуховского военкомата для сопровождения и организации похорон погибшего в армии восемнадцатилетнего пацана. Даже в мирное время в любой армии люди редко умирают – в основном гибнут и процент не боевых безвозвратных потерь личного состава, к сожалению, всегда присутствует.
Ехать нужно было около часа в какую-то забытую богом деревню на границе района. Оркестровую группу возглавил, как водится, Матунда, а салютную группу выставила от себя школа прапорщиков с майором Дубинкой во главе. Молодых военнослужащих срочной службы командир решил не привлекать, так что в составе похоронной команды в основной массе были сверчки и старослужащие.
Курсанты школы прапорщиков получили АК-74 и по три холостых патрона каждый. А вот Дубинка, в последний момент, получая свой пистолет Макарова, сказав: «Чем черт не шутит…», взял с собой две штатных обоймы боевых патронов. В пьяной деревне всякое может случится, да и набор оружия из трёх автоматов и пистолета это уже интерес для криминала. Первая половина двухтысячных годов ещё была не спокойна и в местах, особо отдаленных от административных центров, куда редко ступала нога участкового милиционера, периодически вспыхивали криминальные или пьяные бытовые разборки. Но, к счастью в этот раз в деревне все прошло нормально. Народ хоть и был убит горем, но в состоянии алкогольного опьянения вел себя спокойно. Похоронная команда сделала свое дело и быстро вернулась в часть.