35. Курение в пьяном виде
Проверку состояния боеготовности закрепленной за мною техники я прошел. Претензий удалось избежать. Меня спасла ветхость закрепленных за мною агрегатов, которую я успел документально закрепить и оформить по всем существующим на тот момент правилам. Но всё-таки мне не повезло в другом месте, я неудачно попался на глаза проверяющему.
Все с детства хорошо знают, что курение крайне опасно для здоровья, и уж тем более оно опасно, в пьяном виде. Все это знают, но вот беда, многие, достигнув зрелого возраста, с упоением предаются этим пагубным привычкам.
Очередное утро во время инспекции выдалось морозным. Нас проверяли воспитатели, озадачив какой-то ерундой. Мы только что закончили писать совершенно идиотские психологические тесты, по итогам которых многим из нас, можно было бы смело рекомендовать стационарное психиатрическое лечение.
Воспользовавшись коротким перерывом между приступами очередного армейского идиотизма, я сбегал в "Арчибальд" - продуктовый магазинчик, который стоял на окраине поселка Жуковского, невдалеке от нашей Базы, и купил там пачку сладких овсяных палочек. Думаю, что все с детства помнят, как выглядит это печенье, которое продавали в сладком или слабосолёном виде, оно ещё по виду чем-то напоминало сигареты. Поэтому многие дети, поедая его, изображают курильщиков. Возвращаться назад через КПП части мне было лень. Поэтому я решил срезать угол и попал обратно через забор по тропе капитана Аккало, которой пользовались, все мои армейские коллеги, желающие по быстрому посетить "Арчибальд". Пройдя между боксами, я вышел на бетонку и, завидев из далека своих сослуживцев, направился к ним. То был уже известный вам Саша Порохончук и старлей из числа вновь прибывших - Гриша Тихонов, который перевёлся к нам аккурат перед самой инспекцией. Я угостил ребят овсяными палочками. Мы стояли на улице, ели их и обсуждали события, происходящие у нас в части. Палочки были вкусные, прямо как в детстве, мы, по еще не отошедшей привычке держали их в руках и во рту на манер сигарет. На морозе пар валил изо рта, это нас забавляло и процесс угощения из далека напоминал перекур трех младших офицеров. Мы мирно беседовали, пока ни раздался властный голос:
- Товарищи офицеры, предъявите ваши документы!
Рядом с нами стоял какой-то незнакомый полковник из числа инспекторов. Выглядел он с иголочки и одет был во всё новое, аккуратно выглаженное обмундирование. Несмотря на сильный мороз, на офицере была одета фуражка с нереальных размеров полями. Ему уже явно было нечего отмораживать. Позже на строевом смотре Кузя, начальник нашего энергетического полигона, сделает не утешительный вывод о том, что боеспособность Украинской армии обратно пропорциональна размерам фуражек ее генералов.
- Ваши документы? Я жду, - повторил офицер властно.
Немного помявшись, мы достали и предъявили ему свои удостоверения личности. Полковник извлек из своей папки, которую все это время держал под мышкой, остро отточенный карандаш и аккуратным каллиграфическим, почти женским почерком вывел наши фамилии и занимаемые должности у себя в блокноте. Взял нас на карандаш. До этого я много раз слышал это выражение, признаться, никак не мог себе представить, как выглядит процесс «взятия на карандаш». А тут вот вам, пожалуйста. Сделав запись, полковник спросил нас:
- Почему вы курите, в неположенном месте на территории парковой зоны рядом с сооружением, в котором храниться техника?
- Мы не курили, товарищ полковник, мы ели печенье, овсяные палочки, - и я показал ему пачку с печеньем, которую держал в руках. Мои сослуживцы подтвердили эти слова. Но вот беда, мы находились на холоде уже довольно долго, успели изрядно замерзнуть и как это часто бывает от холода, у нас путались языки.
- У...., - протянул полковник, - да вы еще и пьяны! Идите и доложите о происшедшем своему непосредственному начальнику.
Мы естественно в душе послали этого хлыща куда подальше…
А через пару дней проверка подошла к концу и нас собрали в клубе воинской части на подведение итогов. Доклад читал какой-то киевский штабной офицер, он долго и нудно говорил о нашей боевой готовности потом о готовности к обеспечению учебного процесса. Оказалось, что, несмотря на обилие недостатков, у нас не все так плохо как кажется со стороны. Хотя на самом деле все было значительно хуже, чем выглядело внешне. Все прекрасно это знали. Просто докладчик почему-то об этом промолчал и плавно перешел к воинской дисциплине:
- Некоторые офицеры части, - продолжал полковник,- позволяют себе в служебное время находиться в части в пьяном виде, при этом они курят на территории парковой зоны, где хранится техника и вооружение. А в ответ на замечание, сделанное им старшими офицером, грубят ему. Это были старшие лейтенанты, Тихонов, Порохончук и Шумный. Услышав мою фамилию, зал разразился хохотом. Полковник был возмущен.
- Я не понимаю, что смешного? Товарищи офицеры, надо вставать, когда называют ваши фамилии, - мы встали. – Вот, вы, почему смеялись? – и полковник указал на сидящего рядом со мною Царя.
-Товарищ полковник, капитан Царёв,- представился Игорь Олегович, вставая со своего места. – Эти трое не курят. А вот старший лейтенант Шумный - вообще не пьет. – спокойно произнёс Царёв указывая в мою сторону.
Зал опять заржал. А следующий вопрос полковника вызвал ещё большую бурю смеха:
- Вы закодировались?
Тут не выдержал наш командир:
- Товарищ, полковник эти трое действительно не курят, а Тихонов с Шумным не пьют. И не потому, что закодировались. Они вообще не пьют из личных убеждений.
Акт о проведении инспекторской проверки был подписан, исправлять его никто не стал, а мы так и остались в истории курящими, пьющими и невоспитанными старшими лейтенантами.