14. Погрузки
Глубокая осень в Померках всегда была не самым лучшим временем для службы. Хоть наша база и распологалась в городской черте, но добираться до неё из спальных районов многомиллионного города было крайне неудобно, и порою даже сложно. Хотя я не беру во внимание офицеров и прапорщиков, живших рядом с частью в ДОС - военных домах по улице Астрономической на территории посёлка Жуковского. Повсеместная грязь и сырость на нет, сводили всю романтику и прелесть военной службы. А пронизывающий до костей холодный ветер, который постоянно дул в это время года отбивал всякое желание находиться на улице без особой необходимости даже пару лишних минут. В ноябре, как правило, заканчивались все работы, в которых нам приходилось участвовать, разъезжая по всему Харькову и его окрестностям. В базе наступало затишье, связанное не только с прекращением сезона хозяйственных робот, но и с переходным подготовительным периодом в который войска готовились к началу нового учебного года. Но нас это тогда мало касалось в силу специфики нашей деятельности….
В конце осени службы, как правило, стремились закончить все работы выполнить и закрыть все не закрытые наряды, связанные с отправкой, приёмом и передачей техники и вооружений. Это время по праву было временем триумфа зампотехов. Отовсюду на базы хранения и ремонтные заводы начинали сползаться запоздалые эшелоны и транспортные автоколонны. Движимые предписаниями главного ракетного артиллерийского управления министерства обороны Украины в ведении, которого находилось более двухсот военных заводов и арсеналов. Фонд государственного имущества тогда ещё не успел распродать всё это добро. Всех хаотично сокращали и все что-то сдавали. Не были исключением в этом процессе и мы. База оживала и приходила в движение, мы получали наряды, деньги, топливо, железнодорожные платформы для формирования и отправки эшелонов с ракетной техникой. И учебный центр начинал функционировать слаженно и целенаправленно как единый и мощный военный организм. Этот процесс вносил разнообразие в унылую осеннюю жизнь, несмотря на то, что был направлен на уничтожение базы, как учебного центра.
Технику к отправке приходилось готовить быстро, порою, быстрота эта граничила с авралами и тяжёлыми ночными работами, которые приходилось выполнять в любую погоду и при любой температуре окружающего воздуха. Мы заводили огромные многотонные машины, которые ещё совсем недавно были частью ракетного щита СССР. Перегоняли технику на погрузочную железнодорожную рампу в Дергачах - небольшом городском предместье Харькова. Часто, буквально на руках, втаскивали машины на железнодорожные платформы, и крепили их там вяжа в узлы ржавую проволоку катанку. И далеко не всегда всё проходило гладко в работе с ракетными установщиками, транспортировщиками и такелажными машинами. Многое из техники ломалось, многое приходилось втягивать на платформы на холоде, сырости и на своём горбу. Если вам, когда ни будь, приходилось работать с пятимиллиметровой проволокой катанкой и ломом то вы, наверняка, представляете себе какой это тяжкий труд. Через полчаса вы покрываетесь тонким слоем коричневой металлической ржавчины. И полностью промокаете из нутрии от пота и снаружи от снега или дождя. Но это ещё далеко не все прелести осенних погрузок техники. Возможно, что вам придется остаться на ночёвку на свежем осеннем воздухе под открытым небом – ведь кому-то надо охранять машины, стоящие ночью на железнодорожной станции. А на следующее утро вам снова на морозе или под дождём привязывать к железнодорожным платформам технику. И снова будут примерзать к железу скрученные от усталости пальцы, снова придется вместе с бойцами махать кувалдой, забивая в платформу крепёжные колодки, что бы машина ни сорвалась со своего места при транспортировке. Втягивать лебёдками на эшелон десятки тон железа и снова вязать, и вязать железные проволочные узлы….
В один из ноябрьских дней мы все, оделись потеплей, прихватив с собой тормозки и напитки для согреву души и тела, пораньше пришли на службу. Выгнали из боксов часть машин, что могли передвигаться своим ходом. Но для того чтобы начать утреннее движение мы предварительно потратили весь предыдущий рабочий день и часть вечера. Из-под капотов автомобилей торчали не только наши зады, но и руководящий зад начальника центра с не менее значимой задницей начальником штаба. Работать приходилось быстро потому, что время отпущенное на формирование эшелона ограничено сутками, а погрузить требовалось несколько десятков единиц военной техники, большинство из которых представляли собой не габаритные и очень тяжёлые агрегаты, многие были технически не исправны, а на некоторых из них без специального сопровождения нельзя было передвигаться по дорогам.
Итак, мы дождались ВАИшников – представителей славной когорты работников автоинспекции в военных погонах, которые в своём менталитете не далеко шагнули от своих собратьев из соседнего ведомства, погрузились в кунги и двинулись на погрузку.
В тот день мы впервые выехали с двумя новыми офицерами, которые совсем недавно перевились к нам из ракетных бригад, подлежащих реформированию. Ребята держались особнячком и не принимали деятельного участия в традиционных возлияниях. К Дергачам наша автоколонна добрались без происшествий. Но на одном из крутых городских поворотов возникли проблемы. У идущей перед нами сцепки двух 543-их МАЗов оборвался буксирный трос, и взмыв в воздухе срезал часть кабины буксируемого автомобиля. Капитан Барбоскин сидевший за рулём машины, которую тащили, не успел вырулить и врезался в заднюю часть бронированного кунга автомобиля тягача и при этом лишь чудом остался жив. Но без жертв, конечно, не обошлось, в результате аварии погибла мышь, поселившаяся в стекловолокне утеплителя под броневой обшивкой машины. Барбоскин был в шоке от случившегося c ним происшествия. Вася поспешил немедленно снять нервное напряжение с помощью употребления некоторого количество горячительного. Это привело его в прекрасное расположение духа и кроме того позволило снять тяжёлые последствия вчерашнего лечения, которое последовало после пребывания на морозе. Машину кое-как собрали, заново подцепили и потащили в Дергачи на рампу. О происшествии на время все забыли, но только до приезда командира дивизиона.
Подгородный появился почти сразу после нашего приезда на железнодорожную станцию, на которой нас уже ждал наряд по охране только вчера туда перегнанной техники. Мы должны были сменить этих людей на охране и начать погрузку машин на железнодорожные платформы, которые уже были подогнаны к грузовой рампе. В это время по стоянке носился какой-то боец со свёртком подменки в руках и всё не знал, куда её положить. Кто-то ему посоветовал сложить свои вещи в кабине машины дежурных смен. Солдат так и сделал. Но как только он открыл двери на него тут же вывалился спящий майор Колюх, который как потом выяснилось, был совершенно не вменяем, так как на кануне вечером для согреву изрядно употреблял дергачёвский самогон. Но, как это часто бывает, слегка перебрал и не успел к утру протрезветь. У нас тогда пили много. Люди спивались буквально на глазах. И на погрузках не смотря на тяжёлую и довольно опасную работу люди безбожно пили.
В ту осень, мне как-то пришлось остаться с бойцами на ночёвку охранять приготовленную к отправке технику. Когда все разъехались, я стал искать в машинах остатки воды чтобы вымыть руки от сосновой живицы. Буквально за полчаса до этого мы разгружали деревянные колодки, там я и перепачкался. Воды я не нашел, зато нашел литровую бутылку водки с красненькой этикеткой «Союз Виктан». Лучше и быть не могло. Спирт прекрасно отмывает смолу. Как только я распечатал пробку, за моей спиной раздалось шипение:
- Убью суку..., - Позади меня стоял Игорь Олегович Царёв, и не имея возможности подобрать слова к своему возмущению активно жестикулировал.
- Игорь Олегович, слейте мне, пожалуйста, на руки, - попросил я Короля, протягивая ему открытую бутылку. Царь был в ярости, но все же позволил мне вымыть руки водкой. Потом он забрал у меня пробку и запечатав бутылку, в расстроенных чувствах удалился на станцию.
Позже выяснилось, что водку припрятали солдаты себе на ночь. Но это был не последний "сюрприз". Пару дней назад наши бойцы, перепились и подрались, что-то не поделив с местными парнями. И наиболее пострадавшего из солдат, дабы не иметь проблем с командиром, офицеры прятали тут же в дергачах на погрузке. Намереваясь делать это до тех пор, пока с бойцовской морды не сойдет смачный фингал. Вечером, как раз по поводу этого фингала, пришли местные - пить мировую. Они принесли с собой дурно пахнущую "бурячиху" самогон, выгнанный из сахарной свеклы. По осени поля Слобожанщины изобиловали забытой на них и плохо убранной свеклой. В пищу свёкла была мало пригодна, и годилась только на корм скоту, для производства сахара и убойной "бурячихи". Самогон у местных пришлось забрать и с целью не допущения повторного мордобоя изложить парням пару статей из уголовного кодекса, а бойцам из устава гарнизонной и караульной службы. На удивление подействовало. Ребята развернулись и поплелись восвояси. И если не считать жуткого холода остаток вечера и ночи прошли спокойно. Мне пришлось организовать бойцов на строительство берлоги – кругового укрытия из брёвен с костром посредине. Спасть в ней было можно, но не комфортно. Лежали мы на автомобильных сиденьях, вокруг костра. И пока у тебя согревался один бок, второй в это время успевал замерзнуть, отчего всю ночь приходилось ворочаться. Во втором часу ночи приезжали какие-то мужики, поначалу я думал, что они хотели чем-нибудь поживиться на технике. Но потом, поняв, что они были с ней знакомы по своей срочной службе в армии, я понял, что, скорее всего мужиков влекло обычное любопытство.
Так и прошла ночь. А на следующий день снова пришлось крутить проволоку катанку, и таскать на себе железо. Вечером, в большом количестве, нам понадобился сжатый воздух. И я застрял в части ещё на ночь, пока к утру не набил 400 сотым УКСом по четыреста атмосфер во все имеющиеся в наличии ресиверы и транспортировщики сжатых газов. Вот так и проходили осенние и зимние погрузки, хотя летом заниматься ими было все-таки как-то проще. Хотя и летом случались приключения на погрузках.