1. В Багдаде всё спокойно
Первое моё знакомство с провинциальным городишкой в Харьковской области который назвался Богодухов состоялось в июле 2002 года.
В тот год и месяц у нас в Померках проходил набор курсантов Харьковского военного университета. Как потом оказалось, это был последний набор. После сдачи абитуриентами конкурсных вступительных экзаменов, тех кому улыбнулось военное счастье называться в будущем офицерами, мы вывозили, для прохождения курса молодого бойца в войсковую часть А 2374. Не знаю, как сложилась потом судьба этих парней, через три года мне предстояло уволиться в запас по сокращению штатов, но тогда я об этом ещё не знал. Не знали и пацаны, свежеиспечённые курсанты, сколько лет им предстоит прослужить в армии. Не знали они и того, что через двенадцать лет юго-восток Украины захлестнёт гражданская война. Двух тысяче второй год был тихим и спокойным годом, даже казалось, что жизнь налаживается.
В Богодухове был один из учебных центров Университета, в котором когда-то готовили младших технических специалистов и прапорщиков для войск Противовоздушной обороны Сухопутных Войск. В былые времена в стенах учебного центра проходили переучивание целые полки. А при Украине после объединения ПВО страны и сухопутных войск, в учебке немного расширили программу, после чего она стала учебным центром, в составе всего ПВО Украинской Армии. Помещался центр на живописной холмистой окраине Богодухова, в стенах бывшего православного женского монастыря. Тогда я не догадывался, что не пройдёт и полгода, как это звучное название города и эти места войдут в мою армейскую историю.
В те годы я уже не верили в своё будущее, и слабо его себе представлял, армия как часть государственного механизма, сильно хандрила. Шли массовые сокращения, при которых не было ни желания, ни возможности нормально служить. Стабильность отсутствовала полностью. Я тогда и подумать не мог о том, что в будущем году окажусь в этом провинциальном городишке. Всё это не укладывалось в моем сознании ….
Из Померок мы выехали не слишком рано. После затяжного дождя, по лесу крупными каплями стелился густой промозглый туман. Начинало парить. Душный утренний воздух не давал свежести дыханию и напоминал скорее мокрую вату, чем прозрачную газовую субстанцию, так необходимую человеку для жизни. Колонна автомашин, выстроившаяся под погрузку личным составом на центральной дороге учебного центра, при самом плотном расположении растянулась более чем на пять сотен метров. В ней были автобусы ПАЗы, ЛАЗы, и бортовые ЗИЛы с Камазами, скорая помощь и УАЗики ВАИ - полковника Татарникова, возглавлявшего в то время автомобильную службу ХВУ.
Около восьми часов, как это часто бывает в армии, с почти часовой задержкой, началась погрузка курсантов на машины. Мне повезло, я ехал старшим в автобусе. В маленький ПАЗ, сверх всякой нормы, впихнули целый курс бритых на голо пацанов, которые рассаживались кто куда, стремясь при этом занять лучшие места у окон и форточек. Процесс погрузки стал не контролируем, и их всех пришлось выгнать на улицу, построить во взводные колонны и запускать по одному из каждого взвода с указанием места посадки. Ребята ужасно смердели обувной ваксой свежи начищенных армейских ботинок, кислым запахом портянок с давно не мытым телом. Их старая, ещё советская, полевая форма вся была в белых пятнах от выступающей соли и черных развозах грязи и ваксы, которые покрывали их задницы. В салоне автобуса негде было ступить от большого количества старшинских тюков, вещевых мешков и курсантских сумок, с их не хитрым скарбом. Кульминационный момент погрузки наступил тогда, когда в переполненный автобус втиснулся молоденький замполит, или воспитатель, с какими-то стендами, которые он берёг как зеницу своего ока, громко именуя полевой светлицей весь этот хлам, который был пригоден только на дрова. Было видно, что куча старых досок и фанеры, обклеенных листами с каким-то воспитательным и патриотическим бредом является гордостью и венцом его нынешней жизни, и весомым карьерным достижением. После того, как он водрузил своё имущество на головы подчинённым, и с довольным видом уселся на сиденье возле входа, которое я оставил свободным, специально для курсового звена и управления, все успокоилось. Мы проверили наличие личного состава, я доложил старшему колонны и офицеру ВАИ, что машина и люди к маршу готовы. После этого, спустя пять минут, колонна тронулась в путь.
При выезде из Померок мы повернули вправо на Белгородское шоссе, за Пятихатками возле Домика Лесника свернули налево, и, набирая скорость, по окружной дороге помчались в сторону Солоницевки - довольно презентабельного пригорода Харькова, окруженного со всех сторон дубовыми перелесками. И тут салон автобуса огласился надрывным воплем, одного из курсантов, который забыл под казармою свою сумку и двести пятьдесят гривен в ней. Разом было потеряно все имущество и весь стартовый капитал будущей офицерской карьеры. Мне было жаль его. Пацан рыдал, бился в истерике, но повернуть назад машину вырвав её из автоколонны было уже невозможно.
Ехали мы быстро, и вскоре окружная дорога кончилась. Миновав Пересечное, мы свернули на Песочин. За окном мелькали Слобожанские пейзажи, и чем дальше мы удалялись от Харькова, тем беднее становились посёлки и проносившееся мимо деревни. Всюду было много старых крытых рубероидом домов с покосившимися стенами. Многие дворы и вовсе были брошены. За Берминводами мы свернули в сторону Мерчика и сразу потянулись, бескрайние поля, перелески кое-где у дороги мелькали сёла и остатки захудалых разрушенных ферм. Всюду была давящая нищета и безнадега. Иногда, в вдалеке, среди полей был виден торчащий из земли газовый редуктор, указывающий на то, что прямо под нами находилось газовое месторождение. Где-то из подобного устройства бил желтый огненный факел горящего газа. То тут, то там попадались буровые вышки. Раньше этого не было, добыча газа в этих местах считалась мало рентабельной и только в последние годы по бедности, под Харьковом начали бурить газовые скважины. Кому все это принадлежало? Думал я. Явно не тем, кто тут жил.
Около одиннадцати утра при подъезде к Мерчику сделали остановку, которая была вызвана поломкой одного из автобусов. Стояла жара, машины от неё кипели, да и движение в колонне со скоростью в сорок километров в час создавало предпосылки к перегреву двигателей у автомобилей. Впереди колонны шел старенький автобус ЛАЗ, видавший многие виды и дороги, это авто сильно сдерживало скорость движения. После нескольких неудачных попыток ремонта поломавшийся автобус завести так и не удалось. Курсантов, сидящих в нём, распределили по другим машинам, и колонна снова тронулась в путь.
Ближе к полудню на дороге стали появляться указатели, ведущие к Богодухову. И за чередой лесополос вдалеке показалась гора с телевизионным ретранслятором. Вскоре, у дороги появилась огромная бетонная надпись: «Богодухов». Вот мы приехали. И если бы не указатель, стоящий у дороги я бы не поверил в то, что въехал в город. За окном было обыкновенное село. Маленькие одноэтажные домики лепились один возле другого, дворы в большинстве своем были грязные и даже высокие деревянные заборы из сплошного штакетника не смогли скрыть этого убожества. На перекрёстках попадались светофоры, которые смотрели в никуда своими пустыми глазницами, оставшимися от цветных стёкол. Городишко утопал в зелени садов, под сенью которых спокойно гуляли утки, гуси и куры, паслись коровы, и бродила всякая домашняя живность. Улочки города были узки, грязны и, в большинстве своём, совершенно лишены асфальта. Самыми высокими домами были двухэтажные строения, разбросанные бессистемно по всему городу. Автомобильный вокзал был пуст, грязен и обшарпан. Базарная площадь была так мала, что свободно вместилась бы на какой-нибудь спортивный стадион. Всюду попадались брошенные дома и покосившееся жилые постройки. Казалось, что послевоенная разруха никогда не покидала этот город, а местное население и городские власти совершенно о нём забыли.
Выполнив несколько крутых поворотов, и виражей, мы стали медленно ползти в гору. Показалась окраина и какой-то танк Т-34 нависший над городом на своём постаменте посреди дорожного пустыря, рядом с кладбищем и постом местного ГАИ. Казалось, что танк вот-вот упадёт и падая покатится в город дребезжа стальными траками гусениц по асфальту. О близости части говорил военный регулировщик, остервенело крутивший своим жезлом. Следуя указаниям офицера ВАИ, автомобильная колонна свернула на какую-то улочку, и очутилась по среди довольно опрятного военного гарнизона.
Часть утопала в тени растущих всюду клёнов. Военных видно не было – в части был рабочий день, шли занятия и через КПП никого не выпускали - учебка в которую мы прибыли слыла уставной.
Я вылез из автобуса и вместе с сослуживцами пошёл осматривать местные достопримечательности.
Гарнизон был типичным гарнизоны времён советской власти. Казалось, что время тут остановилось. Деревья и бордюры были аккуратно выбелены, дорожки выметены. Дети гоняли на велосипедах. Жизнь текла размеренно и тихо. Высокий кирпичный забор отделял жилую зону от учебной и технической. Судя по всему, постройки были довольно старыми и не военными. Рядом с машиной на углу забора стояла какая-то башенка с деревянной маковкой и покосившемся на ней крестом. Позже я узнал, что до революции и в довоенные времена на этой территории помещался женский монастырь подчинявшейся Харьковской епархии. Внутри башенок были ниши, в которых по легенде монашки замаливали в заточении свои грехи перед богом. Место мне показалось довольно мрачным и первое впечатление о нём осталось у меня надолго.
После выгрузки курсантов и улаживания формальностей с доверенностями на передачу личного состава, мы посетили местное кафе Калинка принадлежащее ГУТ «Воен. Торгу», в простонародье Труль-ля-ля, в котором пахло, как в обычной забегаловке, кислой продуктовой сыростью, табаком и перегаром. Меню в нём не блистало разнообразием, а цены доступностью, но тем не мене всё говорило о том, что деньги в нём все-таки пропиваются. Побродив, ещё с полчаса, по улочкам военного городка мы тронулись в обратный путь, и как мне показалось по самым грязным районам этого городишки. Водопровод, центральная канализация и газ были в его домах большой редкостью. Годы индустриализации, широкомасштабного капитального строительства обошли это убогое место стороной. Всюду были видны следы беспорядочной застройки, похожей на строительство старинных городов-крепостей с целой вереницей перепутанных между собой улочек, разбросанных по косогорам и оврагам….
Через несколько минут движения городок неожиданно для нас остался позади, и мы выехали на автомобильную трасу, ведущую назад в Харьков.
Позже я узнал, что уездный город Богодухов вполне бы мог стать мегаполисом на манер Харькова, если бы в семидесятых годах девятнадцатого века богодуховское купечество поддержало строительство железной дороги Москва- Крым. Но, как теперь принято говорить, крупный инфраструктурный проект взвалили на себя Харьковские купцы и промышленники, а Богодухов так и остался тихим провинциальным городишкой с грязными не асфальтированными улочками, да покосившимися домами...