9. Дело о матёрых муфлонах
Учился со мной в военном училище на одном потоке курсант по имени Серёжа и по фамилии Васильчеков. Серый, такой и совершенно не примечательный, паренёк. У него даже прозвище было - Серик. Ни чем особенным он, ни отличался, был, замкнут, не был лидером, и находился под сильным, почти барским влиянием нашего курсового «старшины» Васи Алексеенко. Который был для Серика авторитетом и защитником. Вася отслужил срочную службу в армии, поступил в училище, и, оставаясь свободным старшим сержантом, играл роль внештатного заместителя начальника курса. При этом он прекрасно ладил и с однокурсниками, и с начальством. Его дружба с Сериком напоминала отношения двух братьев с большой разницей в возрасте, и в тоже время она попахивала гнусной дедовщиной. Проще говоря, у Васи был свой, преданный ему как брат, денщик. Сережа боялся уйти домой после занятий, пока не покормит Васю ужином и не постирает его вещи. За эти услуги Алексенко платил ему заботой и защитой, частенько спасая своего подопечного от злых нападок сокурсников и просто от любителей поиздеваться…
Серик был неказист и даже несколько грубоват. Чтобы понять, как он выглядел, нужно представить себе человека: среднего роста, с огромными и в то же время слабыми и неуклюжими ручищами. Человека, стоящего на ступнях сорок шестого размера, с большим задом и в довершении всей картины обладающего крупной головою, которая похожа на баскетбольный мяч насаженный на тщедушное и несуразное тело. Его прическа, никогда не отличалась опрятностью, и чёрные как смоль волосы всегда торчали в разные стороны, не смотря на то, что были коротко острижены. Широкие и густые брови сверху обрамляли его узко посаженные глаза. И глаза эти никогда не смотрели, открыто в лицо человеку и, толи застенчиво, толи пугливо бегали по сторонам во время разговора. Серик прятал свои глаза. Он ходил и сутулился, как бы боясь, зацепится своими гигантскими ступнями о землю. Серёжа был сильно запуган и панически боялся незнакомых ему людей. Тяжело находил с ними общий язык, будучи от природы застенчив и слегка глуповат. Родители отдали его в военное училище, чтобы уберечь от армии, в надежде на то, что там из него сделают настоящего мужчину и человека. Но коллектив курсантов только усилил все его недостатки и ещё больше обозлил на окружающий мир. С горем по полам окончив Военный Университет, по программе академии радио электроники войск ПВО Серёжа получил назначение на должность в недавно реформированный учебный центр войск противовоздушной обороны сухопутных войск. Центр помещался в небольшом провинциальном местечке районного масштаба по имени Богодухов. Городок был расположен вблизи Харькова. И поэтому распределение Серика вообще устроило его родителей. Учебка, в которую он попал, в ходе проводимой с ней реформы приобрела громкое имя «Отдельного объединенного учебного центра войск ПВО». И перспективы дальнейшего продвижения по службе для молодого лейтенанта были более чем радужные.
Серегу определили командиром взвода в недавно сформированный учебный автомобильный батальон. Который был создан на основе старого советского учебного подразделения. В новом коллективе он оказался как утопающий в открытом море, которому приходится рассчитывать только на свои силы, подтверждая слова известной пословицы, что спасение утопающих дело рук самих утопающих. Волны армейской жизни накатывались на него одна за другой. И бедняге не от кого было ждать помощи. В первые дни службы, он умудрился безропотно принять несколько не рабочих и частично разворованных образцов автомобильной техники. Серик подписал все предложенные ему бумаги и даже не поинтересовался их смыслом. Откровенно говоря, в командование Богодуховского учебного центра всегда добивалось от офицеров подобной безукоризненности в выполнении своих приказов. И убедившись в высокой исполнительности вновь прибывшего лейтенанта, его тут же обложили всякими общественными обязанностями. Одним словом, Серик был просто идеальным козлом отпущения.
В роте, в которую попал служить Сережа, должность воспитателя была вакантна, и из-за большой нагрузки добровольно исполнять обязанности «замполита» никто не хотел. Да и на эту должность командиры не торопились назначать первого попавшегося человека. Должность все-таки ответственная, штатная категория у неё капитанская, а от офицера воспитателя зависит морально психологическое состояние целой роты. Хотя, тот кто служил, прекрасно понимает, что от воспитателей это состояние зависит меньше всего, скорее даже совсем не зависит. А вот с бешеной нагрузкой бесполезной писанины, которой с таким упоением занимаются «замполиты», не каждый в состоянии управится. Эта работа связанна с личным составом, несмотря на то, что у солдат до заместителя командира роты по воспитательной работе есть множество других более мелких начальников – начиная от сержанта командира отделения в котором служит солдат, и заканчивая командиром взвода в которое входит это отделение. Эти должностные лица и несут непосредственную ответственность за своих людей. От того и именуются они – непосредственными начальниками. А воспитатель для простого солдата – только прямой начальник. Но это, как правило, не мешает хорошему «замполиту» командовать и работать с людьми. А не только помогать командирам взводов и сержантам удерживать тяжелое бремя ответственности за жизни подчинённых. И поэтому не гоже ставить на такой ответственный участок работы первого попавшегося лейтенанта. Тем более, что старлеи и заслуженные капитаны спят и видят, то как они избавятся от всех своих проблем, людей и самое главное военной техники встав на эту должность. Хотя небольшая материальная ответственность у «замполитов» всё же есть, это всякие столы, стулья, стенды и в худшем случае телевизор, закреплённый за ними. И то, как правило, этим в роте занимается старшина. Всё это ничто по сравнению с много миллионным металлоломом, громко именуемым боевой техникой, за который отвечает соей жизнью и кошельком простой Ванька взводный. От того и стремятся они на эти должности. Вскоре, командование воинской части убедилось в полной бесполезности лейтенанта Василенко, как офицера и технического специалиста. Хотя, эта черта его характера, скорее, всего, устраивала командиров, и они с радостью оформили на него начёт за разворованную ими технику. Так Серик первый раз в жизни стал материально ответственным лицом и надолго остался без денежного довольствия. Так он дослужился до старлея, но так и не смог наладить нормальные отношения ни с офицерами, ни с солдатами. И вот благодаря стараниям его матери, женщины не заурядной и имеющей вес в кругах пивоваров, а пиво, как известно, любят многие, отцы командиры нашли прекрасный выход из ситуации, сумев спасти военную карьеру Серика. Они назначили его на должность офицера воспитательной службы и перевели в школу прапорщиков, с последующим направлением на учёбу в Военную гуманитарную академию. Одним словом, Серёга получил возможность служебного роста. За технику он больше не отвечал и дела имел только с военнослужащими контрактной службы, что учились в школе. Он был доволен, ведь стать, в звании старшего лейтенанта, на майорскую должность дано не каждому. Подобное благо в армии нужно заслужить, и многие капитаны переростки ждут этого момента годами, перехаживая в звании младшего офицера. А тут такая удача.
Всё шло прекрасно, жизнь удалась. Старлей повзрослел, возмужал и начал важно поглядывать на подчинённых ему майоров. Ходил на совещания, подробно описывал своему любимому шефу морально психологическое состояние коллектива школы, чем сумел снискать его благосклонность. И как-то раз, сидя на одном из таких совещаний, во время обсуждения личной исполнительности офицеров учебного центра он позволил себе, своим слегка гундосым голосом, заметить следующее:
- Известно ли вам, товарищи офицеры, что в школе прапорщиков нашли своё пристанище два матёрых муфлона, майоры, которые ничего ни хотят делать и совершенно не работают с личным составом. Они только и думают, что о своей личной выгоде, да о водке, без которой и дня прожить не могут.
В ту пору в армии велась активная антиалкогольная компания. Пили в те года много и с этим порочным явлением, позорящим честь Украинской армии, нужно было, как-то бороться. А люди ответственные за борьбу с алкоголизмом в военных рядах живо заинтересовались фамилиями этих офицеров. Ими оказались майор Лоза и товарищ майор Горишный. Были они преподавателями и в известной мере бездельниками. Военная служба для них давно превратилась в весьма содержательный досуг. Да и выпить они любили особенно на дармовщинку. Всё было бы ничего, и слова, сказанные Сериком, так бы и не вышли из кабинета воспитателей. К майорам бы применили меры воспитательного воздействия, что очень любят делать в армии. Но беседу случайно услышал проходящий мимо начальник связи, кстати тоже майор. И будучи крайне возмущён поведением старлея, он то и передал весь смысл беседы Славе Лозе, огромному добродушному весельчаку. Тот в свою очередь, недолго думая, сообщил смысл слов, сказанных Серёгой своему другу Горишному. И после недолгих размышлений они пришли к выводу, что из нанесённого им оскорбления нужно извлечь максимум личной выгоды. Поэтому они обратились к председателю офицерских сборов за помощью и защитой их поруганной офицерской чести с рапортом следующего смысла:
Председателю офицерских сборов
Рапорт
Прошу вас, рассмотреть на офицерских сборах недостойное поведение старшего лейтенанта Васильченко Сергея Владимировича, который в присутствии офицеров воспитательной службы капитана Стадниченко В.В., майоров Литвиненко С.А., Фёдорова В.А. и начальника службы связи майора Змеевского Г.А. назвал меня майора Лозу В.В. и моего товарища майора Горишного С.В. «матёрыми муфлонами», чем оскорбил нашу офицерскую честь и достоинство, проявив не уважение к старшим по воинскому званию офицерам.
Преподаватель школы прапорщиков
майор Лоза В.В.
В ту пору на офицерских сборах председательствовал товарищ подполковник Деменков Сергей Николаевич, мужик порядочный, добрый, душевный, с чувством юмора, да и к тому же бывший непосредственным начальником двух оскорблённых майоров. Прочитав написанный на его имя рапорт, Сергей Николаевич улыбнулся и с радостью согласился дать делу ход. Он немедленно вызвал к себе Василенко и со словами:
- Смотри Серёжа на тебя уже люди жалуются! Нельзя же так! – протянул ему рапорт. - нужно что-то срочно решать. Скоро офицерское собрание и мне придется рассматривать на нём твоё поведение. А мне бы не хотелось этого делать. – добавил Деменков увидев, что старлей прочитав рапорт впал в замешательство.
- Что же теперь будет? – сквозь зубы процедил вопрос Серёжа, который уже успел не на шутку испугаться. – мне же скоро в академию ехать на экзамены, а тут такое случилось…
- Думай. – сказал Деменков в ответ на всхлипывания старлея.
- Сергей Николаевич вы бы не могли с ними поговорить, чтобы они забрали этот рапорт? – в надежде на решение назревшего конфликта просил испуганный Серик.
- Ладно, не переживай, проблему мы твою решим, и я с ними поговорю. Зайди ко мне через часик. – успокоил Серёгу подполковник.
Когда Васильченко удалился на безопасное расстояние, Деменков с силой постучал кулаком в стену своего кабинета, за которой в каптёрке прятался Лоза, и на слух следил за ходом беседы сквозь худую стену деревянной казармы. Когда Лоза появился в кабинете, Демянков спросил его:
- Ну что? Майорище? Сколько чего нужно старлею принести, чтобы залить в твоей душе пожар обиды?
- Сколько нам троим нужно, чтобы хорошо посидеть, столько пускай и несёт. Горишный, я думаю, против не будет.
- Хорошо, - сказал подполковник.
А ровно через час, перед его глазами, в кабинете, снова предстал испуганный Серик. И с нескрываемым трепетом в голосе спросил:
- Товарищ полковник, что решилось?
- Всё в порядке Серёга, беги в магазин и готовь поляну! Замну я это дело.
Через пол часа, собрав остатки своего скудного жалования, Серик посетил "Йiжачок" - небольшой продовольственный магазин возле части и накрыл офицерам стол.